Обновленческий и григорианский раскол в Тамбовской епархии:1922-1943 гг.
Приступая к изложению событий обновленческого раскола на Тамбовщине, мне вновь хотелось бы вернуться к начальным лекциям. В них я уже говорил о том, что в Тамбовской епархии в свое время были очень сильны традиции священнической независимости от власти епископа. Практически вся вторая половина XVIII века прошла под знаком борьбы «невежественного» духовенства и просвещенного епископата, достигшей особой остроты в правление епископа Пахомия (Симанского).
Противоречия эти несколько притупились в последующее время, но не исчезли совсем, что стало ясно со второй половине XIX века, когда попытка проведения реформ в церкви поставила вопрос об обновления всего строя Русской Православной Церкви, необходимости возвращения к ее нормальному каноническому существованию. Процессы по раскрепощению сословий в России коснулись и духовного сословия в массе своей состоящего из белого духовенства и те противоречия, которые копились веками теперь встали на повестку дня. Слишком велика была пропасть между духовенством и епископатом, чтобы все могло разрешиться мирным путем и поэтому не случайно, что будущие лидеры обновленческого движения в основном свою опору будут искать именно среди белого духовенства.
Те идеи, которые волновали умы священнослужителей на протяжении всей второй половины века, стали основными тезисами программы желающих обновления Церкви после падения Российской империи. Вот эти тезисы: женатый епископат, разрешение для духовенства второбрачия, уничтожения монастырей и монашества как института, выборность всех должностей, начиная от рядового священника и заканчивая епископом, широкое участие духовенства и мирян в управление епархиями, а фактически и крайнее ограничение власти епископа. Поэтому, на мой взгляд, вернее было бы охарактеризовать события, которые начались в 1922 г. не как «церковная революция», а как «поповская революция».
В общероссийском масштабе события эти развивались следующим образом. В марте 1917 г. было создан Всероссийский союз демократического православного духовенства и мирян, своеобразная христианская партия левого толка. Однако деятельность этого союза и самого «левого» духовенства так и осталась бы никому не известной инициативой нескольких либеральных батюшек, если бы ими не заинтересовались новые правители, пришедшие к власти в октябре 1917 г. Им понадобилось какое-то время, чтобы сообразить: настроения разных группировок внутри духовенства можно использовать в своих целях. В 1922 г. появляется на свет записка Л. Троцкого по поводу изъятия церковных ценностей, в которой он предлагал «внести раскол в духовенство». Одновременно в марте того же года формируется Петроградская группа прогрессивного духовенства (А. Введенский, А. И. Боярский, Е. Х. Белков). 9 мая 1922 г. в Москве группа прогрессивного духовенства посещает ОГПУ, где ведет какие-то переговоры, а вслед за этим эта же группа в составе нескольких священников побывала на квартире патриарха Тихона. После беседы со Святейшим, который находился под домашним арестом и был лишен возможности получать полную и достоверную информацию о событиях, происходящих в Церкви, патриарх принял решение о временной передаче церковного управления митрополиту Ярославскому Агафангелу. А синодские и патриаршие дела было поручено передать митрополиту группе духовенства, которая посетила патриарха. На основании этого обновленцы объявили о создании Временного Высшего управления и фактически захватили власть, в Церкви положив начало расколу. Вслед за этим 29 мая 1922 г. была создана так называемая группа «Живая Церковь», целью которой стало проведение в жизнь тех реформ о которых мы говорили выше. Позднее сформировалось еще несколько групп и группировок обновленческого толка.
Подавляющая часть духовенства не сразу разобралась в сложившейся обстановке. И не удивительно. Что говорить о простых священниках, если даже уважаемые иерархи поспешили признать власть ВЦУ. Об этом свидетельствует Воззвание митрополита Владимирского Сергия (Страгородского), архиепископа Нижегородского Евдокима (Мещерского) и архиепископа Костромского Серафима (Мещерякова) о признании ими ВЦУ как «единственной канонической верховной церковной властью» (воззвание это последовало 16 июня 1922 г.).
События в Тамбовской епархии развивались практически синхронно общероссийским. В апреле местное отделение ОГПУ получает из центра шифрограмму «подготовить попов». И эта подготовка тут же начинает осуществляться. Летом 1922 г. в епархии формируются группы обновленческого духовенства. На собрании духовенства 28 июля 1922 г. ставится вопрос об отношении к группе «Живая Церковь», однако он откланяется большинством голосов, но лидеры обновленцев священники Иван Виноградов и Василий Архангельский заявляются на квартиру к правящему епископу Зиновию и объявляют ему о своем вступлении в группу. Владыка в свою очередь называет «живоцерковников» богоотступниками. Вслед за этим в конце июля обновленцы объявляют епископа отстраненным от управления епархией и о переходе всей власти в руки местного отделения ВЦУ. Епископ Зиновий запрещает тамбовских обновленцев в священнослужении.
Конечно же, такое развитие событий никак не устраивает ни власти, ни самих обновленцев. И вот 24 августа 1922 г. на собрании духовенства в Кафедральном соборе г. Тамбове уполномоченный ВЦУ протоиерей А. Ермолаев путем обмана «уговорил» духовенство признать ВЦУ и программу «ЖЦ». Все это происходило после встречи московских обновленцев с патриархом и появления Воззвания трех иерархов. Отсутствие информации и полная неразбериха вынудила епископа Зиновия принять предложение «реформаторов» к совместному управлению епархией. Было сформировано новое епархиальное управление, которое возглавил епископ Тамбовский Зиновий.
Однако сделать владыку обновленцем не удалось. Он быстро разобрался в ситуации и обновленцы совместно с властями принимают решение об отстранении его от власти. Было сфабриковано «дело о сокрытии церковных ценностей в Преображенском соборе», по которому к суду привлекли епископа Зиновия и ключаря Собора протоиерея Тихона Поспелова.
Протоиерей А. Ермолаев предлагает епископу Зиновию оставить работу в епархиальном управлении до решения суда, а Преосвященный 27 сентября 1922 г. направляет Ермолаеву письмо, в котором объявляет о разрыве с обновленцами. Владыка начинает открытую борьбу с ними, призывая духовенство к выходу из группы «Живая Церковь». За всенощной накануне Покрова, 13 октября, в Покровской церкви владыка Зиновий произносит проповедь против обновленцев, которая в историю вошла как «громовая», где объявляет обновленцев раскольниками. Вслед за этим следует заявление благочинного Тамбовского городского округа протоиерея Н. Полянского о выходе из группы «Живая Церковь», а затем «Тамбовская правда» 20 октября печатает заявление самого епископа о полном разрыве с обновленцами. После этого дни владыки Зиновия были сочтены, в конце октября он был арестован и помещен в городскую тюрьму. Таким образом, Тамбовская кафедра была обезглавлена. Обновленцы получили полный картбланш, чем тут же и воспользовались, поспешив при помощи властей захватывать храмы и учредив свою собственную иерархию: 29 октября 1922 г. хиротонисан обновленческий епископ Моршанский Иоанн (Моршанский) – из вдовых протоиереев, 9 ноября 1922 г. в Тамбов прибыл обновленческий епископ Липецкий Василий (Знаменский), бывший настоятель соборной церкви г. Усмани.
В конце 1922 г. в начале 1923 г. власти через волостные исполкомы направили во все приходы губернии анкеты для священнослужителей, состоящие из 13 вопросов среди которых были и вопросы об отношении к ВЦУ и обновленческому движению. Подавляющее большинство духовенства признавало власть ВЦУ, но с оговоркой «до Собора», а вот программу обновленцев принимали весьма не многие священнослужители. Косвенно это свидетельствовало о крахе обновленческой авантюры, но, тем не менее, власти пытались выжать из сложившейся ситуации все возможное, используя обновленцев в своих интересах. Теперь было уже совершенно ясно, что обновленцам не удастся договориться с теми, кто остался верен Православию (их называли тихоновцами или староцерковниками), и постепенно чаша весов склонялась на сторону как раз тех, кто не пошел ни на какие уступки «живцам» (народное название обновленцев). Хотя на местах создалось достаточно сложное положение.
Вообще период 20-30-х годов беден на документы церковного характера. Они разбросаны по разным фондам Госархива и их приходится собирать буквально по крупицам. Наверное, ничего удивительного в такой ситуации нет, так как в тех условиях жизни Церкви нормальное делопроизводство практически отсутствовало. Но сохранился достаточно большой пласт документов контроля за церковью со стороны различных органов государственно власти (начиная от волостных комитетов партии и заканчивая тамбовским отделением ОГПУ). Тем интереснее проследить развитием обновленческого движения глазами большевистских функционеров разных мастей.
Тамбовский губком в отчете за январь-февраль 1924 г. рапортует о том, что: «обновленческое движение, хотя и медленно, но одерживает верх, так как среди тихоновцев наблюдается некоторое разложение». Разложение это усматривается в том, что, по мнению властей, появляется новое течение не признающее ни ВЦУ ни патриарха Тихона.
Новые власти стараются поддерживать обновленцев это видно хотя бы из такого факта: в июне уполномоченному обновленческого Синода протоиерею И.В. Лыкову административный отдел выдает удостоверение, разрешающее ему прочитать доклад на тему «Великое предсоборное совещание 10-18 июня 1924 г.» в самом Тамбове и, кроме того, сделать своеобразное «турне» по селам: Митрополье, Бондари, Максимовка. Причем в Бондарях для этой цели протоирею предоставлялось помещение народно дома, а в губернской типографии специально было отпечатано 500 афишек. Однако несмотря ни на что во второй половине года положение начинает меняться. В информационной сводке ОГПУ за 1924 г. отмечается, что: «До приезда в г. Тамбов епископа Зиновия в Тамбовской губернии преобладало обновленческое течение, которое в силу своего поведения, наиболее терпимо к советской власти, но с приездом Зиновия картина резко изменилась, началось разложение и значительный переход обновленцев к Зиновию и Козловскому епископу Димитрию признающим не Синод, а патриарха Тихона. В настоящее время соотношение сил обновленцев и тихоновцев неравное, преобладают тихоновцы, усиленные еще поддержкой реакционного элемента (кулаки, купцы)». Действительно возвращение правящего епископа из заключения в свой епархиальный город в целом сыграло положительную роль в формировании общего настроения духовенства. Однако немаловажен и тот факт, что обновленцев не приняли простые миряне, так как: «Само крестьянство (…) Крепко придерживается старых традиций и порядков». По статистике ОГПУ, если на 1 апреля 1924 г. у тихоновцев было 520 приходов, у обновленцев 320, то на 1 мая 1924 г. тихоновских приходов 606, обновленческих 224. В книге Алленова А. Н. утверждается, что в январе 1924 г. обновленцы владели 55% храмов в епархии, тихоновцы 45%.
В самих приходах развернулась нешуточная борьба с обновленцами за храмы. Борьба эта носила принципиальный характер, так как невозможно было допустить, чтобы приходским храмом владели раскольники. Порой в этой борьбе очень ярко проявлялись те противоречия, которые существовали в причтах еще до революции. Вот, к примеру, как это было в с. Большая Липовица.
Долгое время настоятелем в Троицкой церкви являлся протоиерей Гавриил Тимофеев. Вторым священником служил Вениамин Никольский, который был моложе отца Гавриила и по возрасту и по опыту служения. С захватом власти обновленцами в приходе Большой Липовицы, священником Никольским, который был сторонником обновленческого движения, также был произведен «переворот». Об этом свидетельствует тот факт, что когда отцом Тимофеевым было привезено из Тамбова в октябре 1922 г. письмо епископа Зиновия с требованием изъявления верности православию оно не было подписано ни Никольским ни другими членами причта, как-то: регентом хора Лавровым, , диакон Заварнихиным, псаломщиком Челнавским.
И все же им удалось отстранить от настоятельства протоиерея Тимофеева, перейдя на сторону обновленцев и, таким образом, добившись своих целей. Однако так как церковь была двухштатной, то на место Тимофеева был назначен его внук Николай Петрович Критский. Теперь церковь, как и приход, были разделены между двумя течениями, однако поддержка народа была явно на стороне Тимофеева об этом свидетельствует ходатайство граждан села от 10 января 1923 г. об освобождении священника Тимофеева из-под стражи, куда он попал по доносу Никольского и компании. В результате власти воспользовались ситуацией и привлекли к ответственности за «сокрытие церковных ценностей» как священника Тимофеева, так и Никольского с друзьями вынеся им 7 июня 1923 г. следующий приговор: «Тимофеева Г.Д., лишение свободы на 3 года, Никольского Вениамина Васильевича, Заварнихина Сергея Васильевича на 2 года, Косова Абрама Матвеевича (церковный староста) на 1,5 года. По амнистии 5-й годовщины Октябрьской революции Тимофееву сократить до 1,5 года. Никольскому и Заварнихину до 1 года, Косову до 9 месяцев. Тимофееву, принимая во внимание, преклонные лета сократить до условного. Меру пресечения Никольскому, Заварнихину, Косову заключение под стражу». Мы не знаем, чем закончилась эта история, вернулся ли служить в свой приход отец Гавриил, какова дальнейшая судьба Никольского, но история эта показательная для того времени.
На местах, особенно в сельских приходах ситуация была не так однозначна как это может показаться на первый взгляд. Порой очень сложно было провести грань между обновленцами и их противниками. Так в с. Осиновые Гаи в 1920-х гг. в приходе существовало две враждебные друг другу группировки: сторонники священника Орловского и сторонники священника Меморского. Разобраться сейчас, кто из них был обновленцем сложно, так как прихожане отстранили от священнослужения причт Орловского на том основании, что они живцы, а сам Меморский на допросе в ОГПУ признался: «Попытка уверить граждан в погрешности против обновленчества этого никогда не было и Орловский одно время прибегал даже к тому, что на моем обновленческом документе хотел сыграть на массах». Возможно, какое-то время Меморский пребывал в обновленчестве, потом вернулся в православие и на приход был назначен православным епископом Павлом Шацкий, поэтому Орловский и хотел использовать этот аргумент, что Меморский и сам бывший обновленец, чтобы снова вернуться на приход. Но в мае губисполком принимает решения передать храм в ведение обновленческой общины, что приводит к столкновению с представителями власти во время попытки передачи храма сторонникам священника Орловского. Характерно, что на вопрос о том, чем отличается обновленчество от тихоновщины одна из активисток общины монахиня Марина (Камнева) сказала: «В чем заключается разница обновленцев и тихоновцев я сказать не могу. Возможно, что с виду обедня обновленцев ничуть не отличается от тихоновцев, но мы не знаем, как совершается проскомидия у обновленцев, вот в этом то и получается большая разница».
Как уже было сказано в первой половине 1920-х гг. власти очень активно поддерживали обновленцев, хотя, судя по всему, на первое место выходил принцип скорее не поддержки обновленцев, а «разделяй и властвуй». Там где это было возможно, где православная община не представляла единого целого, где имелись какие-то недоразумения между разными членами причта и различными группами верующих, тут же принимались решения, искусственно углубляющие раскол. В 1926 г. в церкви с. Рянза Земетчинской волости местный волисполком заключил договор о передаче двух церквей 20-ке, которая была обновленческой, в то время как «вся масса населения является православной, староцерковной» Т. е. получается, что храмы были переданы группе, которая находилась в подавляющем меньшинстве. Понадобилось проводить дополнительное собрание верующих, чтобы выразить «полное недоверие старой 20-ке». Кроме того, в состав 20-ки был введено еще 50 человек для того, чтобы «обезвредить ее деятельность», на этом же собрании был смещен обновленческий священник Суслин и избран тихоновский священник Николая Ивановича Малинина. Только после этого приход можно было назвать староцерковным. Но получается так, что в церковь вместе ходили и тихоновское большинство и меньшинство сторонников обновленчества. Думается с этим вынуждены были мириться.
Еще более интересная ситуация сложилась в Рассказово. Из четырех храмов этого села один, самый крупный Иоанно-Богословский, был отдан в пользование обновленцам. Приписанный к нему и находящийся с ним в одной ограде Дмитровский храм остался в пользовании тихоновцев. В марте 1925 г. староцерковники обратились в Рассказовский волисполком с просьбой предоставить им 2 комнаты в сторожке из 4-х существующих, так как все они принадлежали обновленцам, а также сарай для хранения дров, которые они вынуждены были хранить в самой церкви. Получается, что при договоре права одной из групп верующих явно были ущемлены. Ответа на эту просьбу так и не последовал и староцерковники, без разрешения волисполкома стали строить дровяной сарай в ограде Иоанно-Богословской церкви, для чего открыли боковой вход в нее, что было запрещено делать согласно заключенного договора. Ответ на просьбу тихоновцев так затянулся именно потому, что у прихожан Дмитриевской церкви была «явно антисоветская направленность». Но власти мгновенно отреагировали на жалобу обновленцев, требующих закрыть боковую дверь и снести строящийся сарай. Кстати, причина по которой был закрыт боковой вход состояла в следующем: «тихоновцы, толпами ходят в нашу ограду, ведут здесь агитацию против обновленцев, т. е. повторяется все то, во избежание чего и была закрыта боковая дверь». Можно представить себе эту ситуацию, когда при входе в церковь сталкивались сторонники двух направлений и завязывались жестокие словесные баталии, которые порой были грубыми с обеих сторон. Но в результате этих «баталий» обновленцы теряли часть своей паствы, которая переходила на сторону тихоновцев. В самой обновленческой общине не было единства: здесь возникло две групп – сторонники старосты Н.Д. Васильева, и сторонники новоизбранного старосты Власова М.Ф., но не утвержденного 20-й. Вполне возможно, что Власов тайно сочувствовал тихоновцам и придя к власти мог бы воссоединиться с ними.
Такая напряженная борьба между различными течениями велась не по всей епархии. В целом обстановка была более менее спокойной и линия раздела между прихожанами по поводу отношения к обновленцам была достаточно условна. Можно отметить несколько очагов такого противостояния, где все противоречия были обострены до предела: Тамбов, Моршанск, Кирсанов, Козлов и село Рассказово. Да, конечно, во многом обновленчество было спровоцировано органами ГПУ, но думается, что основная причина состоит в следующем: часть духовенства и прихожан была настроена реформаторски, в том смысле, что хотела некоего «упрощения» православия, введение в него некоторых протестантских идей. Кроме того, обновленчество неизбежное следствие той титанической борьбы, которую Церковь вела на протяжении 1920-1930-х гг., за свое освобождение от государства. Сами обновленцы воспринимали советскую власть как свою союзницу, обновленческое движение, как движение беднейших слоев прихожан. Однако уже к концу 20- х годов стало ясно, что подавляющая часть населения не поддержала обновленцев и скорее всего не потому что они были нарушителями церковного порядка, а из-за «советскости», а значит и в соучастии в делах гонителей (что было правдой). Несмотря на продолжающуюся поддержку властей, народ стал уходить из обновленческих храмов. В 1928 г. председатель Тамбовского епархиального управления (обновленческого) вынужден был обратиться в президиум Тамбовского исполкома с просьбой простить часть долга и снять наросшую многолетнюю пеню с обновленческих церквей города мотивируя это тем, что: «хотя теперь после десятилетия существования гражданского строя, уже многие осознали значение его и не с такой ненавистью относятся к обновленческим храмам, но все же трудно удержать их в своих руках».
Надо отметить также, что поддержка обновленцев на местах со стороны властей была разная. Если в Козлове в 1928 г. из 10 церквей было только две принадлежащие обновленцам, то в Тамбове из 13 церквей, 10 принадлежало обновленцам. На такую диспропорцию обратили внимание, даже в Москве. Член президиума ВЦИК П. Смидович в адрес Тамбовского губисполкома еще в январе 1927 г. направил телеграмму следующего содержания: «В г. Тамбове, действия местных административных органов привели к тому, что в руках одного религиозного течения «обновленцы» (при том меньшего) оказались почти все городские здания церквей. Другая часть верующих «староцерковники», при том очень значительная, получила три церковных здания. Президиум ВЦИК предлагает вам вновь пересмотреть вопрос о распределении молитвенных зданий». Но положение в городе существенно не поменялось и обновленцам можно предъявить обвинение в том, что они отчасти стали виновниками закрытия и уничтожения большей части тамбовских приходских храмов в начале 1930-х гг. Народ перестал посещать эти храмы, содержать их было не на что, долги росли и это становилось поводом к их закрытию, а затем разрушению. Последний обновленческий храм в Тамбове Покровская церковь был закрыт в 1936-1937 гг. После войны обновленческое движение в Тамбовской епархии уже не возродилось, та часть обновленческого духовенства, которая была еще жива, покаялась и вошла в состав патриаршей церкви.
Еще один раскол, получивший название григорианский, по имени его основателя архиепископа Григория (Яцковского),1 получил свое начало после ареста местоблюстителя патриаршего престола митрополита Петра (Полянского) в 1925 г. Группа епископов во главе с владыкой Григорием фактически захватила высшую церковную власть, не имея на это никакого права, чем и породила новый раскол в Церкви. Тут же эта группировка, объявившая о своей лояльности власти, была ей признана, и началось создание параллельной церковной структуры. В целом это движение не получило поддержки ни со стороны епископата, ни со стороны духовенства. Но, возможно, что некая часть верующих увидела в григорианстве альтернативу обновленчеству. Григорианцами в Тамбов был назначен епископ Смарагд с титулом Тамбовский и Рассказовский. Титул этот был не случайным, так как свои общины, видимо, григорианцам удалось создать именно в Тамбове и в Рассказове. В 1926 г. епархиальный совет ориентации ВВЦС (Высший временный церковный совет, григорианский орган церковной власти) подал в Тамбовский адмотдел ходатайство о передаче им одной из церквей города. Ходатайство это подписали 20 человек, крестьяне и рабочие. Им был передан Михаило — Архангельский храм. В 1927 г. григорианцы просят: «представить в г. Тамбове для богослужения один или два храма, или Пятницкий или Варваринский», а в 1928 г. просят Введенский храм, но снова получают отказ на том основании, что: «группа верующих признающая ВВЦС может свои религиозные потребности исправлять в имеющейся у них Михаило-Архангельской церкви» Косвенно все это свидетельствовало о том, что число прихожан григорианской ориентации за три года выросло.
В 1927 г. мы находим, что в Рассказове Иоанно-Богословская церковь принадлежит григорианцам, Покровская и Дмитровская обновленцам. Все это свидетельствовало о том, что тихоновцы были вытеснены из города, во всяком случае не имели к этому времени там своего храма, а имеющиеся храмы были перераспределены между другими группировками. На этот же момент указывается следующая численность верующих трех течений: обновленцев 4000, григорианцев 3000, тихоновцев 1500 (последние посещали храмы в селах Нижнее и Верхнее Спасское).
Ну и наконец в 1930 г. григорианцам удалось получить кладбищенский Космодамианский храм в г. Кирсанове. Все это отчасти свидетельствует о том, что в начале 1930-х гг. григорианские общины динамично развивались и увеличивались численно. Какова была дальнейшая судьба григорианцев на территории епархии нам неизвестно. Мне кажется, что часть григорианского духовенства действовала на территории епархии и в годы войны и короткое время после 1943 г. Об этом свидетельствует и такой факт: с открытием в Тамбове Покровской церкви там некоторое время служил григорианский протоирей Н. Тюменев, который о своей принадлежности к этой ориентации поначалу не объявил, но об этом узнал архиепископ Лука и потребовал от Тюменева покаяния, на что получил отказ. Протоирей ушел из церкви и служил частным образом исполняя требы в домах верующих.
Однако можно констатировать тот факт, что на территории Тамбовской епархии в первой половине 1940-х гг. обновленчество и григорианство было полностью изжито.
Курс лекций по истории Тамбовской епархии, прочитанный в Тамбовской духовной семинарии в 2003-2006 гг. преподавателем О.Ю. Лёвиным.
Источники и литература:
1. Алленов А.Н. Власть и Церковь: Тамбовская епархия 1917-1927 гг. Тамбов, 2005. с. 229
2. ГАТО. Ф. Р524. Оп. 2. Д. 131. ЛЛ. 8-87
3. ГАТО. Ф. Р524. Оп. 2. Д. 2214. Л. 74
4. ГАТО. Ф. Р1. Оп. 1. Д. 1633. Л. 30
5. ГАТО. Ф. Р49. Оп. 1. Д. 1985. Л. 25
6. ГАТО. Ф. Р1. Оп. 1. Д. 1398. Л. 344
7. ГАТО. Ф. Р1. Оп. 1. Д. 1396. Л. 18
8. ГАТО. Ф. Р1. Оп. 1. Д. 1395. Л. 236
9. ГАТО. Ф. Р2. Оп. 1. Д. 117. Л. 45
1 Григорий (Яцковский Григорий Иулианович), епископ Козловский. Родился 13 июля 1866 г. в с. Мукаров-Польной Ушицкого уезда Подольской губернии в семье крестьянина. Окончил Подольскую духовную семинарию (1888 г.), в 1890 г. в Киево-Печерской лавре принял монашество. В 1894 г. окончил Киевскую духовную академию. Преподавал в духовных училищах и заведовал Осетинским, Томским, Иркутским духовными училищами, а также в сане архимандрита был ректором Томской, Тифлиской и Рязанской духовных семинарий. С 1908 г. епископ Козловский, 1912 г. епископ Бакинский, 1917 г. епископ Елисаветпольский, затем Екатеринбургский. В 1921 г. арестован. В 1925 г. стал основателем так называемого «григорианского» раскола в Русской Православной Церкви. Умер 9 марта 1932 г. в Екатеринбурге.