Иерей Виктор Лисюнин Тамбов, Тамбовская духовная семинария
Общественно-политическая функция духовенства Тамбовской епархии во время революции 1905 г. *
Участие духовенства в общественно-политической жизни России нельзя изучать вне контекста «революционности» как общеисторического процесса, самобытно представленного в условиях имперской России. Среди причин, приведших к революционному хаосу в России в нач. XX в. необходимо указать кризис религиозного чувства и падение авторитета Церкви [1].
Парадоксально, но революционный настрой зачастую способствовал религиозному: во время событий первой русской революции усилились религиозные настроения населения, увеличился свечной доход, свидетельствующий об активном обращении населения к Богу. Во «Всеподданнейшем отчёте обер-прокурора Святейшего Синода по ведомству православного вероисповедания за 1905-1907 гг.» население Воронежской, Орловской и Тамбовской губерний было отмечено среди лидеров по молитвенному настроению в годы революции [2].
В это время духовенство оценивалось как реальная сила, противостоящая революционному накалу в обществе, что подтверждают свидетельства современников. Побудительной причиной роста политической активности православного духовенства стало осознание опасности, исходящей от скрытой организованной силы, направившей беспорядки в учебных заведениях, а также стихийные погромы усадеб крестьянами ТГ 1905-1906 гг. Либеральное движение избрало тактику насилия и террора, и, хотя такие методы явно противоречили христианской морали, представители духовного сословия Тамбовской епархии оказались вовлеченными в революционные события. Действия семинаристов, объявивших бойкот руководству ТДС, покушения на церковных лидеров консервативного «национально-патриотического» движения архимандритов о. Ф. Поздеенского и о. С. Холмогорова, поддержка погромщиков некоторыми приходскими священниками свидетельствуют о сочувствии части рядового духовенства либеральным идеям. В качестве причин такого сочувствия исследователи называют близость духовного сословия к интеллигенции и вообще «среднему слою» как лидеру буржуазного переустройства государственной системы [3].
Угнетённое моральное, материальное состояние духовенства не могло не вызвать в его среде, элитарной и сельской приходской, оппозиционности к власти. Наиболее рельефно она сказалась в период Первой российской революции, когда по Тамбовской губернии прокатилась волна крестьянских выступлений.
Усилился контроль за приходским священством. Власти обвиняли его в том, что оно, «поддавшись слухам относительно мнимой необеспеченности вкладов сберегательных касс, усиленно выбирает свои вклады из этих касс и своим примером в значительной степени способствует распространению паники среди сельских вкладчиков касс» [4]. Церковно-приходскую жизнь приходилось ограничивать формами, не вызывающими подозрения. Так возникали сложности с организацией общих церковно-приходских собраний, которые пришлось на период 1906-1907 гг. отменить, согласно постановлению пастырского собрания Тамбовской епархии 1906 г. Собрание обратило внимание на факт ареста священника Тамбовской епархии о. Курганского «за неудачную попытку учредить подобное же собрание». Решено было сократить соборное присутствие узким кругом людей «незазорного поведения, преданных вере и церкви» [5].
События 1905-1906 гг. в полной мере позволили духовенству ознакомиться с арсеналом политических средств радикализма. Оппоненты не отличались благородством в их выборе: клевета на представителей власти, распространение ложных слухов, террор, связь с международными экстремистскими организациями и внешними спецслужбами [6]. О том, что авторитет духовенства оставался значительным, говорит тот факт, что церковные хозяйства в ТГ не подвергались разграблению подобно дворянским, а также и то, что в ряде сёл духовенство смогло удержать народ от погромов [7]. Терроризм на Тамбовщине принял значительные размеры. Духовенству социалисты-революционеры стали угрожать в период активизации процесса консолидации крайних правых сил в национально-патриотические Союзы. Борясь с аграрными беспорядками, вооружённая власть озлобляла население и показала свое несовершенство, так как жертвами её становились обманутые агитаторами крестьяне. В такой ситуации необходимо была иная сила и иные средства борьбы с революционизмом. В качестве таковых стало выступать духовенство, неизбежно при этом политизируясь.
Духовенство самым активным образом было включено государством в антиреволюционную пропаганду: епископы распространяли специальные листки «По поводу аграрных беспорядков», боролись с революционизмом путём проповедничества, читали поучения вроде «Долг сынов Отечества». Отдельные священники, невзирая на опасность, противодействовали анархии. Священник Константин Богоявленский организовал деятельное сопротивление аграрному бунту. ТЕВ отмечали, что с. Моршань Лядовка (Кирсановский уезд) подверглось серьёзной опасности за отказ участвовать в грабежах — грабители не были местными. Под водительством о. Константина с. Моршань вновь отказалось присоединиться к погромщикам: «в конце концов, разозлённые постоянным поджигательством, они приняли в колья явившихся бунтарей и, прогнав их с уроном, дождались прихода военной силы» [8].
Однако большинство сельских священников осталось пассивным. Они оказались неподготовленными к происходящему, не понимали сути событий, а в некоторых случаях даже участвовали в организации «беспорядков». Так., священник с. Саюкино Тамбовского уезда П. Грантов 8 ноября 1905 г. «ходил с молебном по крестьянам деревни Кёрши Тамбовского уезда и объяснял им, что от Государя Императора есть Манифест, в котором говорится, чтобы грабить господ» [9]. 6 января 1906 г. Священник с. Кермиси Шацкого уезда Курганский в церкви и церковноприходской школе собирал сходки крестьян, говоря им, что им получены новые законы, по которым он будет управлять крестьянами и местных властей признавать не следует» [10]. В течение 1905-1906 гг. за подобные действия были осуждены и наказаны штрафом 9 священников, 3 дьякона ТЕ [11].
Революции всюду сопутствовали распущенность и упадок нравов. Из с. Майдан Спасского уезда сообщали: «Молодежь… ходит мимо дома священника с пением марсельезы, кричит — Бога нет, церковь — это кузница, ветряная мельница, — и оскорбляет священника тогда, когда он идёт в облачении» [12]. С мест шел поток сообщений о бесчинствах и терроре. Всего правящему епископу в течение осени 1907 г. поступило более 30 жалоб на угрозы расправы за антиреволюционную пропаганду.
Разносчиками революционных настроений бывали и исключенные семинаристы. В число исключённых часто попадали молодые люди, чье участие в событиях было пассивным или случайным, по сравнению с «более хитрыми» товарищами, «которые возбуждали более порывистых оказать противление начальству» [13]. Ректор ТДС архимандрит Феодор (Поздеевский) оценил участие своих воспитанников в смуте как результат наваждения, неосознанного следования внешнему влиянию со стороны социалистических партий, программа которых отражена требованиями семинаристов относительно реформы школы [14].
Православное духовенство осознаётся всеми оппозиционными партиями как препятствие на пути преобразования общества, процесса модернизации. Наиболее крайние позиции по отношению к РПЦ как пособнице самодержавия занимали левые партии. Хотя они исповедовали атеистическое мировоззрение, однако искали поддержки у религиозной общественности, в частности, у «религиозных оппозиционеров». К моменту, когда тамбовское духовенство осознаю себя в качестве общественно-политической силы, рядом с ним уже давно и успешно действовали оппозиционно настроенные структуры. Самой мощной из них были расколосектанты, имевшие глубокие исторические корни в ТГ, особенно в крестьянской среде.
Православное духовенство недооценивало сектантов как политическую силу. Отчёты миссионерских братств и епархиальные обзоры правящего архиерея до 1903 г., до назначения на Тамбовскую кафедру епископа Иннокентия (Беляева), рисовали картину миролюбивых отношений православного большинства и расколосектантства. Открытое политическое противодействие РПЦ тамбовские расколосектанты не оказывали, они действовали самим фактом своего экономического процветания, ростом своей престижности, отказом: поддерживать приход экономически. Как политические оппоненты сектанты стали восприниматься в период русской революции и последующий думский, когда права их были значительно расширены правительством. Указ о свободе религий от 17 апреля 1905 г. позволил им активизироваться. Политическая близорукость сказалась в неглубокой оценке природы сектантства и развития сект. Сектантство рассматривалось как «болезнь», но не как результат порочности государственной политики. Свидетельства размаха сектантских настроений и некорректности официальной статистики о малочисленности сект в ТЕ приводит сельская учительница с 25-летним стажем работы, чью статью ТЕВ опубликовали под псевдонимом, сопроводив статью припиской, что редакция ответственность за изображение безотрадной картины возлагает на автора. В указанных в статье сёлах население официально в подавляющем большинстве православное: из 4700 душ мужского пола только 300 — сектанты. При этом реальная ситуация складывалась в пользу сектантов, поскольку даже по праздничным дням в храме не бывает и десятой части населения. В местную власть избирают «тепло-хладных» либо открытых сектантов. «Волостной старшина сейчас православный, но уже два года не бывший у Св. Причастия. Член волостного суда — официальный сектант… Сельские старосты, столпы сельских приходов, заправилы мирскими делами, конечно, избранники большинства «тепле-хладных» [15].
Эскалация революционизма усугубила раскол общества на почве религиозных расхождений. Она же стала причиной консолидации правомонархических сил, на стороне которых чаще всего оказывалось православное духовенство. Промонархическая деятельность РПЦ, заданная политикой Святейшего Синода, ставила представителя духовенства перед противоречивым выбором: либо отстаивать незыблемость триединства «Православие, самодержавие, народность» и непопулярной власти, либо поддержать освободительное настроение народа и встать на сторону последовательных социальных и политических реформ, предполагавших и изменение положения Церкви.
О значимости позиции РПЦ в общественно-политической жизни России конца XIX — нач. XX вв. говорит тот факт, что программы всех действовавших в тот период партий включали специальные пункты по этому вопросу [16]. Партии по-разному оценивали сам факт участия Церкви в политике, степень ее включенности в общественную жизнь. Неэффективность использования духовенства как политической силы отчасти объясняется охлаждением крестьянской массы к РПЦ. Столыпинские реформы приводили к расслоению крестьянских общин. Новые богатеи-отрубщики, хуторяне становились «разорителями не только крестьянской массы, но и церковной общины» [17].
Опыт участия в политической, парламентской работе в начале XX в. способствовал тому, что корпорации духовенства к началу XX в. заметно политизируются. О тяготении тамбовского духовенства к правым можно судить ло опыту их участия в компании избрания выборщиков в Государственную Думу и в образовании «Союза русских людей» и «Союза русского народа». Настоящих же политических союзников у православного духовенства не было, что и показала в дальнейшем история взаимоотношения с Временным правительством и РКП(б).
В условиях традиционной модели РПЦ оставалась одним из социокультурных условий стабильности [18]. Церковь намертво была связана с институтом самодержавия и эта связь для неё была губительна, так как общество не могло более существовать в тесных рамках государственной системы. Понижению социального статуса духовенства способствовало усиление позиций либерального общества, отнимавшего у духовенства право быть духовным ориентиром народа.
Не справившись с миссией политического просветителя, духовенство преодолело корпоративную ограниченность, сохранив верность православной идее. Сказанное подтверждают массовые жертвы, принесённые на алтарь веры [19].
* Православная история и традиционная культура Тамбовского края: Мат-лы межрегион. науч.-практ. конф. 22-23 марта 2006 г. / Науч. ред. Л.Ю. Евтихиева. Тамбов, 2007. 254 с.
Литература
1. Булдаков, В. П. Империя и российская революционность (Критическая заметка) // Отечественная история. 1997. № 1, 2; Искандеров А. А. Российская монархия, реформы и революция /У Вопросы истории. 1993. № 3. С. 108.
2. ГАТО. Ф. 4. Оп.1. Д. 5964. Л. 12.
3. Щербинин, П. П. Городские средние слои ЧЦ в буржуазно-демократических революциях в России: Дис. … канд. ист. наук. Тамбов. 1992. С. 55-56.
4. Отношение Канцелярии Г-на Обер-Прокурора Святейшего Синода на имя Его Преосвященств, от 16 декабря 1905 г. за №822 // ТЕВ. 1906. .№2. С. 39-40.
5. ТЕВ. 1906. №8. С. 112-114.
6. Гофман, А. Революционный террор в России, 1894-1917 / Пер. с англ. М., 1997. С. 31; Изнанка революции. Вооружённое восстание в России на японские средства. СПб., 1906.
7. ГАТО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 5963. Л. 262-288.
8. Отношение г-на Начальника Тамбовской губернии на имя Его Преосв. Преосв. Иннокентия, от 15 ноября 1905 года за № 16636. // ТЕВ. 1905. № 52. С. 1059.
9. ГАТО. Ф. 272. Оп. 1. Д. 696. Л. 115-115 об.
10. ГАТО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 5962. Л. 165 об.
11. ГАТО. Ф. 181. Оп. 1. Д. 1937, 1938, 1995.
12. Обращение «К съезду духовенства епархии сессии 1908 г. Преосвященного Иннокентия, Епископа Тамбовского // ТЕВ. 1908. № 5(н). С. 241-246.
13. Опасность, угрожающая спокойствию духовных Семинарий со стороны уволенных семинаристов // ТЕВ. 1907. № 9 (н). С. 471-472; Голос родительского благоразумия // ТЕВ. 1908. № 1 (н). С. 43-51; К вопросу о помощи учащемуся духовному юношеству в деле защиты его от посторонних вредных влияний. (Сельский священник). // ТЕВ. 1908. № 3 (н). С. 128-133.
14. Титлинов, Б. В. Молодежь и революция. С. 99, 742-743; П. И. Казанский, проф. По поводу забастовок в наших учебных заведениях // Прибавления к церковным ведомостям. 1905. № 51. С. 258.
15. ТЕВ. 1908. № 8 (н). С. 423-426.
16. Прснфаммы политических партий России. Конец XIX — начало XX века. М, 1995.
17. Герасименко, Г. А. Столыпинская аграрная реформа: ход и исход // Судьбы реформы и реформаторов в России. М. 1996. Ч. 1. С. 221-222, 225, 230.
18. ГАТО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 5812. Л. 523-523 об.
19. ТГВ. 1905. 13 декабря; Труды первого съезда представителей патриотических союзов ТГ 28-30 декабря 1908 года. С. 62-63.