После достаточно длительного периода безвластия в епархиальном управлении, которое стало следствием частой смены архиереев, беспрецедентной в послевоенной истории Тамбовской епархии и причин которой мы до сих пор не знаем, на Тамбовскую кафедру был назначен престарелый, но опытный архиепископ Михаил (Чуб). Произошло это 10 сентября 1974 г. В этот момент владыке Михаилу уже было 62 года и можно сказать лучшие годы его оставались позади.
Он был одним из старейших архиереев хиротонисанных после войны (в 1953 г.), известным богословом и авторитетным архипастырем. За его плечами имелся немалый опыт церковно-административной деятельности: работа в отделе внешних церковных сношений, участие в налаживании первых экуменических контактов с западными христианами, умиротворение православных приходов в Финляндии и Германии, возглавление кафедр: Смоленской, Ижевской, Ставропольской и Бакинской, Краснодарской, Воронежской и Липецкой. В Тамбов владыка был переведен с Вологодской и Великоустюжской кафедры. Почему выбор пал именно на него сложно сказать. Складывается такое ощущение, что в Тамбов владыку прислали доживать в мире и покое отпущенные Богом годы жизни. За 11 лет, что провел архиепископ Михаил в Тамбове, им ничего не было написано и опубликовано, он почти не выезжал в Москву и там о нем казалось совсем забыли. 9 марта 1974 г. в Актовом зале ЛДА состоялась успешная защита диссертации «Святой священномученик Мефодий и его богословие», представленной архиепископом Михаилом на соискание степени магистра богословия. Можно сказать, дело всей жизни владыки было успешно завершено. В сентябрьском номере ЖМП за 1974 г. была опубликована статья владыки о богословии свт. Мефодия и с тех пор никаких печатных трудов. Тамбовский период деятельности в жизни владыки в смысле исследовательско-писательском был бесплоден.
Время правления архиепископа Михаила пришлось на сложный период: с одной стороны начало сказываться действие устава 1961 г., когда приходская жизнь стремительно автономизировалась в том смысле, что члены приходских советов действительно начинали смотреть на священников как на наемных работников и распоряжались делами в церкви на свое усмотрение. Причем порой члены исполнительных органов пытались контролировать не только финансово-хозяйственную жизнь храма, но и вмешиваться в те дела, которые всегда были прерогативой именно священников. С другой стороны мы можем отметить для себя тот факт, что это время уже не является эпохой усиленных притеснений Церкви со стороны государства. Атеистическо-пропагандисткая машина, заведенная в 1960-е годы еще продолжала работать, но уже не столь эффективно и в этой работе, как и в работе всего советского госаппарата, явно наметились признаки разложения и упадка. В целом обстановка в обществе по отношению к религии изменилась, даже по сравнению с 1950-1960 гг. Изменилась в том смысле, что теперь в массе своей советские люди вполне равнодушно относились к любой религии. Существовало уже несколько поколений, которые ничего не знали ни о Боге, ни о Церкви и это признавалось нормой. Активная церковная жизнь становилась уделом подавляющего меньшинства жителей нашей епархии (как и Советского Союза в целом) и это был результат той политики по трансформации Церкви, которую вело государство на протяжении нескольких десятилетий.
В 1970 — начале 1980-х гг. контроль за высший деятельностью Церкви по-прежнему лежал на партийном и областном руководстве области. 25 июня 1974 г. Тамбовский облисполком принял решение «О дополнительных мерах по усилению контроля за деятельностью религиозных объединений и соблюдением законодательства о культах», одно из последних такого рода, призванных как-то стимулировать работу по контролю за верующими. Фактически работа эта на местах возлагалась на рай и горисполкомы, а они в свою очередь поручали ее вести общественным Комиссиям по контролю за соблюдением законодательства о религиозных культах. Комиссии были созданы в 1960-х гг., но пик деятельности их пришелся именно на это время. Деятельность и этих Комиссий и чиновников руководящих органов в основном сводилась к тому, что они пытались быть в курсе тех событий, которые происходят внутри приходов и составляли краткие отчеты для уполномоченного с оценкой религиозной ситуации в районах области. Причем не все и эту работу выполняли. В 1974 г. 8 районов не подали вообще никакой информации, в 1979 г. уже 19 районов такой информации не дали.
В отчетах того времени при оценке религиозности жителей появляется такой термин как обрядность. Он подразумевал участие людей в тех или иных таинствах Православной Церкви и, прежде всего в тех из них, которые было легче всего проконтролировать (путем обязательной записи в соответствующие журналы) т. е. Крещение и Венчание. Сведения о крещаемых, их родителях, восприемниках заносились в специальный журнал и при случае, по месту работы сообщалось, что такие-то крестили своего ребенка. За это следовало наказание вплоть до увольнения с места работы. Это был достаточно действенный механизм для борьбы с обрядностью, но, тем не менее, председатели Комиссий из года в год констатировали, что обрядность по-прежнему остается высокой (примерно на уровне 50% от родившихся), а доходы храмов растут. Другой мерой по борьбе с участием населения в таинствах Церкви стали так называемые новые обряды, т. е. торжественное имянаречение (взамен крещения), комсомольская свадьба, и др. Однако большая часть из них так и не прижилась, единственное, что осталось от этих «новых обрядов» это торжественное бракосочетание в загсе. Сами же «обряды», даже в те годы проводились не во всех районах области и естественно не смогли вытеснить таинства Церкви.
Иногда члены Комиссий пытались вмешаться во внутреннюю жизнь церкви, внести свои «усовершенствования». Так в конце 1970 – х. гг. одно из богослужений в Покровском соборе г. Тамбова посетила член Комиссии по Ленинскому району. По профессии она был санитарным врачом. Наблюдая за тем, как осуществляется причащение верующих, она впоследствии дала рекомендацию, в которой «в целях соблюдения санитарных норм» предлагала, каждого верующего причащать из отдельной ложечки и для запивки давать персональный стаканчик. Такое предложение, даже при всем упорстве властей в жизнь провести было невозможно. Но иногда попытки такого рода делались. В январе 1972 г. жители пос. Мордова жаловались уполномоченному Дмитриенко В.И. на то, что Мордовский райисполком своим решением запретил проводить богослужения в Михаило-Архангельском храме на время эпидемии гриппа, причем в то же время: «Не закрываются клубы, театры, рестораны и даже детские ясли». Только вмешательство высшей власти остановило этот произвол местных чиновников.
Чиновники отмечали, что доходы церкви растут. Действительно в финансовом плане этот период был наиболее благополучный в истории епархии. За весь период 1974-1985 гг. бюджетный год закончился с дефицитом лишь однажды в конце 1982 г. епархиальная касса была полностью пуста. Кроме того, впервые в истории епархии (начиная с денежной реформы 1961 г.) доходы в 1980 г. перевалили за миллион и таковыми оставались до конца 1980-х гг. И это при том, что отчисления в фонд мира отнимали 20-30% церковных доходов. Кстати сказать, помимо отчислений в фонд мира появились еще и отчисления Обществу охраны памятников. Суммы немалые. Но вот куда они шли в масштабах области неясно. Ведь практически не реставрировались такие памятники как Казанский храм в г. Тамбове, храм в Оржевке, Новотомниково, в Ольшанке. Сильно затянулась реставрация Троицкого собора в Моршанске, Боголюбского собора и Ильинской церкви в Мичуринске. Некоторый свет проливает на это, такой факт: в 1975-1976 гг. Покровский собор г. Тамбова перечислил 60000 руб. на восстановление усадьбы Боратынских «Мара» в Уметском районе, но, как известно и до сих пор там ничего не восстановлено. Из этих денег около 15000 руб. ушло на проект, который потом забраковали, а остальные куда делись? Понятно, что деньги эти направлялись на какие-то другие нужды. Но на какие? Мы и до сих пор не знаем.
Возросли доходы и священников. Священнослужитель только официально получал от 150 до 400 руб. в месяц. К примеру, зарплата архиерея к концу 1970-х гг. составляла 1100 руб., епархиального секретаря 400 руб., уборщицы в епархиальном управлении 100 руб., а священник в не самом богатом приходе с. Александровка Сосновского района получал 215 руб. в месяц (учитель получал 90 – 120 руб., военный в чине капитана от 200 до 400 и то, если служил на Дальнем Востоке). Но столько мог получать служащий священник, а если выходил за штат, то пенсия его составляла в лучшем случае 30 руб. Именно тогда появился расхожий стереотип о том, что священнослужители весьма зажиточные люди, отчасти он имел под собой основания. Скажем уголовное дело, возбужденное в 1976 г. против священника Г. М. по «грязной» статье в основе своей имело как раз финансовую подоплеку. Священник давал в долг деньги своим молодым знакомым, причем суммы не малые в 300-400 руб. единовременно, а те потом не захотели их отдавать и оклеветали его. А в 1980 г. архиепископ Михаил отмечал, что: «Исключительной особенностью отчетного года являются ограбления храмов: бандиты похищают иконы, предметы церковной утвари, деньги. Началом этих ограблений было расхищение контейнера со свечами и церковной утварью на контейнерной площадке г. Тамбова».
Но увеличение доходов храмов, способствовало тому, что появилась возможность направить эти деньги на благоукрашение их. Мы можем даже говорить о некоем «строительном буме» в этот период. В 1976 г. был освящен вновь созданный молитвенный дом в с. 1-я Березовка Мучкапского района, тогда же сооружена металлическая лестница на второй этаж Покровского собора г. Тамбова, позже заасфальтированы дорожки, ведущие к собору, построена металлическая ограда и подсобные помещения. В Беляевке на церковные деньги была построена ограда вокруг кладбища, в 1979 г. в Курдюках по инициативе настоятеля церкви священника Конина И. А. построена металлическая ограда (потрачена 4000 руб.), в Кирсанове также построено ряд подсобных помещений и, даже звонница. В 1978 г. церковь с. Александровка Сосновского района капитально отремонтирована. Всем ремонтом руководил и лично принимал участие в нем настоятель. По сути дела здание церкви и внутреннее оборудование сделано вновь, была произведена пристройка к церкви, построен кирпичный сарай, на территории церкви вырыт колодец, забетонирован подход к церкви площадью в 100 кв. м. Внутри храма все иконы обновлены художниками из Москвы. Внешне здание церкви оббито шелевкой и покрашено. Поменяли кровлю, печное отопление было заменено на новое.
Чаще всего все эти постройки возводились без разрешения органов власти, на что обращал внимания уполномоченный, но с чем, видимо, уже не мог бороться. Там где появлялся активный священник, неизбежно разворачивались строительные работы и это несмотря на то, что священнослужители не могли вмешиваться в хозяйственную жизнь прихода. В приходе с. Туровка Никифоровского района уполномоченный констатирует следующую ситуацию: «Священник Дмитраков Д. Ф. выступает здесь как настоящий хозяйственник и воротила. С разрешения райисполкома возводится ограда. Священник Дмитраков в этом деле принимает самое активное участие: он разъезжает по области в поисках строителей, заказывает металлическую ограду на заводе (…). Сторожа в церкви нет, охрану осуществляет по совместительству алтарник, который проживает в сторожке вместе с Дмитраковым. В этой же сторожке выделено небольшое помещение, как ночлежка для прибывающих верующих граждан из других населенных пунктов».
В этот период ряд крупных приходов были поражены затяжными внутриприходскими конфликтами, основная причина их как раз и заключалась в том, что настоятели пытались влиять и вмешиваться в хозяйственную жизнь прихода, чему противились председатели церковных советов. Проще всего, конечно же, сказать, что вот, мол, миряне не хотели подчиняться своим пастырям, поэтому и интриговали. Но суть проблемы, корни ее, лежат гораздо глубже. Проблему взаимоотношений причта и прихожан пытались решить еще до революции, путем создания церковно-приходских попечительств и привлечения мирян к различным сторонам церковной жизни (миссионерство, христианское просвещение, благотворительность). Вопрос всегда ставился так: каково участие мирян в жизни Церкви? Только ли они должны пассивно участвовать в богослужениях и таинствах Церкви или их участие простирается дальше? В советской действительности, когда деятельность Церкви была крайне ограничена, фактически для священника осталась только одна сфера деятельности – священнослужение, а для мирянина, помимо вопросов личной церковной жизни, хозяйственная жизнь храма. Пастырская деятельность священнослужителя не могла быть ограничена лишь стенами храма, а иная деятельность была запрещена, вот и выливалась нерастраченная пастырская энергия, особенно у тех священников, которые отличались активными деятельными характерами, в стремление максимально влиять на финансово-хозяйственную сторону жизни прихода. В свою очередь миряне видели в этом ущемление своих прав и, кроме того, прекрасно понимали, что в данном случае советские законы на их стороне.
Непросто ситуация выглядела в Покровском соборе г. Тамбова. Приходская жизнь главного храма епархии и всегда была противоречива, но особую пикантность и остроту она приобрела при настоятеле протоиереи Николае Степанове. Отец Николай человек весьма активный, сознательно в молодом возрасте избравший путь священства и на этом пути преодолевший немало препятствий. Он родился в с. Нижнее Спасское Рассказовского района, в 1956 г. окончил Ленинградскую духовную академию со степенью кандидата богословия. Среди молодого тамбовского духовенства тогда он был единственным с богословским образованием. Возможно о. Степанову мог преподавать архиепископ Михаил (Чуб), до 1953 г. являвшийся преподавателем семинарии, во всяком случае, будущего настоятеля собора владыка знал хорошо. В октябре Николай Степанов рукополагается во иереи и назначается служить в Покровский собор одновременно становится епархиальным секретарем. Молодой священник быстро приобретает любовь и уважение прихожан особенно женщин, доверие правящего епископа и… неприязнь сослуживцев, особенно пожилых священников. Вот как его охарактеризовал в 1963 г. тамбовский благочинный: «Степанов карьерист, гордый и себялюбивый человек. Мнит себя образованным и со старыми священниками не считается. Подлиза перед епископом». Характеристика эта относится как раз к периоду серьезного «прокола» допущенного отцом Николаем, впрочем, еще больше поднявшего авторитет его в среде прихожан и, даже, создавшего ему некое реноме «исповедника». В 1963 г. кто-то донес уполномоченному, что о. Степанов в соборе с помощью магнитофона записывает службы и распространяет фотокарточки архиепископа Михаила (Чуб). Действительно службы в соборе записывались, но не о. Степановым, а иеромонахом Иоанникием (Перегудовым) за что тот и был снят с регистрации, но попутно пострадал и отец Николай. Тогдашний уполномоченный Зверев в своем отчете подробно описал все вины Степанова: «Степанов после принятия решения облисполкома и Совета о закрытии церкви в с. 1-е Пересыпкино, подбивал верующих писать жалобы. В декабре 1962 г., в день рождения архиепископа Иннокентия, организовал через верующих приношение и подарок иконок через детей дошкольного возраста, которые вручили иконки. Во время церковной службы с целью привлечения верующих в церковь, водил своего сына Бориса (дошкольного возраста) на службы, заставлял его усердно молиться. За что от епископа получил предупреждение. В сентябре 1963 г. исповедовал трех детей школьного возраста. В октябре 1963 г. с помощью иеромонаха Иоанникия организовал запись своей церковной службы на магнитофон, которая прослушивалась на квартире Иоанникия вместе с другими лицами. В октябре 1963 г. организовал продажу фотокарточек бывшего епископа Михаила по 80 коп. В Соборе Степанов стремится вмешиваться в дела настоятеля, благочинного и отцов. Является нежелательной личностью в Кафедральном соборе».
В результате отец Николай был снят на два месяца с регистрации, но после восстановлен и отправлен служить в г. Рассказово. История эта получила огласку и даже дошла до Патриарха, который 26 февраля 1964 г. писал архиепископу Тамбовскому Иннокентию (Зельницкому): «Совершенно не понятно такое произвольное действие Уполномоченного по отношению к ни в чем не повинному священнику Степанову. Какая вина в том, если бы даже он раздавал снимки, а также, если бы участвовал в производстве записей богослужения, что, к слову сказать, часто производится в Московских храмах. А также непонятно почему Преосвященный не заступается за священника Степанова перед Уполномоченным. Прошу Преосвященного дать по этому поводу объяснение Патриархии, так как по встретившейся надобности необходимо разобраться в этом деле». Кроме того, и верующие настойчиво требовали вернуть отца Степана, и в том же 1964 г. он был снова служащим священником в Покровском соборе.
Особым доверием отец Николай пользовался у митрополита Антония (Кротевича), именно он назначил его в 1970 г. настоятелем Покровского собора. «Смутное» для Тамбовской епархии время межепископства, стало для о. Степанова самым благоприятным в карьерном смысле: он член епархиального совета и играет в нем не последнюю роль. Однако с назначением архиепископа Михаила на Тамбовскую кафедру, роль и значение отца Николая в общеепархиальных делах несколько снижается. Он вынужден сосредоточится на внутриприходских проблемах, тем более, что в этот момент у отца Николая появляется достойный и умный соперник в лице председателя приходского совета Максимова Николая Егоровича. При нем в 1979 г. в нижнем храме пол заменили на кафельную плитку, сделали металлическую лестницу на второй этаж, заасфальтировали дорожку вдоль ограды длиной 100 м., было написано 6 икон, куплена «Волга», в Петропавловской часовне сделано водяное отопление (в 1977 г.). Максимов в 1979 г. был переизбран на второй срок. Однако уже тогда появилась группа прихожан, которая была недовольна Максимовым. Недовольные эти были, безусловно, сторонниками отца Николая и в своих действиях находили у него поддержку, хотя подтвердить таковое утверждение практически ничем нельзя, о чем очень точно в 1981 г. в одной из своих характеристик о. Степанова писал владыка Михаил: «Во время его служения в Тамбове вокруг Степанова образовался большой круг прихожан, близких к нему и слепо ему преданных. Эти лица многократно в различных обстоятельствах заявляли о себе, как о ревнителях истинного православия и как о защитниках отца Николая от разных, часто надуманных опасностей. В этих своих заявлениях они не раз позволяли себе переходить границы допущенного и обвинять в разного рода нарушениях и преступлениях и председателей церковного исполнительного органа и тех, кого они считали покровителями «противников» о. Н. Степанова. Для того, чтобы официально утверждать причастность к этим безответственным заявлениям самого о. Н. Степанова, доказательных данных не имеется, но естественно предполагать, что такого рода связи обязательно существуют».
Между тем против Максимова часть прихожан развернуло настоящую «войну», посылая жалобы на него в разные инстанции. 20 марта 1980 г. состоялось собрание 20-ки. В повестке дня значился один пункт: «Разбор жалоб верующих прихожан на неправильные действия председателя исполоргана Максимова Н.Г.». Какие же обвинения выдвигались против председателя? Распоряжается по церкви единолично и «без уважения и должного внимания относится к священниками, особенно к настоятелю о. Николаю». Это, пожалуй, было главное, остальное выглядело мелким и смешным, ну например: кислые просфоры, якобы церковная машина хранилась в личном гараже Максимова и даже якобы он грозился удавить главных жалобщиц.
Однако несмотря ни на что члены 20-ки в целом поддержали своего председателя и даже отметили, что: «Действительно ни один из предыдущих председателей не сделал для церкви столько хорошего и нужного». Кандидатуру председателя всегда поддерживал уполномоченный и городские власти, что было немаловажно. Т. е. мартовское заседание закончилось поражением противников Максимова. Однако они на этом не успокоились и, продолжая активно жаловаться, видимо, по чьему-то «мудрому» совету предприняли попытку расколоть 20-ку изнутри. Что вообщем-то им и удалось сделать. Одна из активисток 20-ки Ромаш открыто перешла на сторону «оппозиции» Максимову и начала публично критиковать его действия. Предпринимались попытки ввести в состав 20-ки противников Максимова из числа страстных его критиков. В августе 1980 г. в адрес секретаря горисполкома последовало заявление председателя исполнительного органа Покровского собора, в котором он, анализируя ситуацию, сложившуюся в храме, писал следующее: «Настоятельство хотя и упразднилось, но наш Степанов Н.А. настоятель, как он себя величает, не сдает свою позицию. Он лезет к управлению церковью, т. е. чтобы он все знал, а именно: сколько поступило в кассу Собора денег от продажи свечей и других материалов, куда расходуются деньги, сует нос в хозяйственные дела, чтобы без его благословения ничего не делалось.
Хитро и тонко подходит со словами как можно меньше перечислить в фонд мира и на археологические памятники, меньше слушаться органов советской власти.
Степанов считает себя и свою братию обиженными со стороны церковного совета. Мало к нему и другим священникам уделяют внимания Я как председатель исполоргана знал советские законы, что священник не должен вмешиваться в хозяйственную деятельность, но наш настоятель Степанов не хочет признавать и исполнять советские законы. Имея десятка полтора приближенных верующих, как то Зимину, Божилину, Матвееву и других, через своего агента Ромаш В.И. посылает их в органы власти и заставляет писать жалобы. Не служить я ему мешаю, а признавать и уважать советские законы.
Виноватым себя не признаю, я старался и стараюсь примириться с ними, но они не хотят, потому что имеют задание от настоятеля о. Н. Степанова убрать меня с работы председателя». Т. е как видим на лицо был конфликт двух ветвей власти в приходе, возникший как следствие введение провокационного по сути своей устава 1961 г. Максимов потребовал созыва очередного собрания 20-ки, которое и состоялось 23 сентября 1980 г. На нем присутствовал секретарь горисполкома Шутилин Ю.А. и уполномоченный Астафьев Н.Н. На этот раз мнения членов 20-ки по поводу председательствования Максимова разделились, но все решила позиция представителей власти. Уполномоченный заявил: «Степанов Н.А. сам не может ужиться с коллективом. Степанов лично сам меня просил снять с председательской должности Максимова Н.Г. и я считаю., что действительно ему очень хочется вершить всеми делами в церкви (…) Этого никогда не будет». Максимов остался на своем посту. Однако вода камень точит. Понадобилось еще полтора года, чтобы снять Максимова с должности и сделать так, чтобы в составе 20-ки большинство составляло сторонники отца Николая. Достигнуть этого удалось к 1982 г., с этого времени можно сказать о. Степанов полновластный хозяин Покровского прихода.
Аналогичные затяжные конфликты потрясли и ряд других крупных приходов епархии, такие как Космодамианский в Кирсанове, где местный молодой настоятель священник Михаил Кудин, развернул активную деятельность и настроил против себя часть прихожан и исполнительного органа, в приходе г. О конфликте в Рассказово архиепископ Михаил в своем отчете за 1980 г. писал следующее: «В приходе Иоанно-Богословской церкви г. Рассказова, в течение нескольких месяцев происходили крупные разногласия между настоятелем о. протоиереем Николаем Яблочкиным и председателем исполоргана С.А. Желтовой. В этот конфликт были втянуты и другие члены причта и члены исполнительного органа и ревизионной комиссии. Раскол в приходе между враждующими сторонами неоднократно давал о себе знать различными волнениями, спорами (даже в храме), а главное множеством письменных жалоб в самые различные инстанции. Лишь к концу отчетного года, благодаря принятым мерам, удалось добиться значительного смягчения конфликта». А по поводу конфликта в Кирсанове следующее: «Уполномоченный Н. Н. Астафьев официально предложил мне уволить священника М. Кудина за штат. Священник Кудин был вызван мною в ЕУ и ознакомлен с обстановкой, сложившейся, благодаря его деятельности, не в его пользу. Выслушав меня, священник М. Кудин подал прошение об увольнении от занимаемой должности с правом перехода за штат. Прошение было удовлетворено (25 ноября 1975 г.). С этого момента в приходе г. Кирсанова начались беспорядки. Священник Михаил Кудин никуда не уезжает, а подстрекаемые им его сторонники создали в храме и приходе обстановку безумной склоки, терроризируют и шантажируют своих «противников», умоляя (и угрожая!), чтобы я «вернул» им их «любимого батюшку», который сам отказался от служения. Они заваливают письмами, жалобами и заявлениями и ЕУ, и Уполномоченного и Облисполком и Патриархию и Центральные Органы Советской власти. Сам же священник Кудин, после подачи им мне письменного заявления, не написал мне ни строчки. Необходимо отметить, что хулиганствующие сторонники М. Кудина грубо выгнали из храма, командированного мною в Кирсанов священника Дм. Малюкова, сорвав службу, оскорбив его и вырвав из его рук богослужебную книгу. Подобных эксцессов в жизни прихода я, до настоящего времени, не наблюдал. И представления не имел, до какого кощунства в храме и до какой наглости в письменных и устных выражениях по адресу священнослужителей могут доходить распоясавшиеся хулиганы». Фактически в этот период деятельность правящего архиерея сводилась к улаживанию конфликтов, вспыхивающих то в одном, то в другом приходе. Влиять как-то на обстановку владыке было крайне сложно, так как его возможности были ограничены. И сам архиерей, пытаясь примирить враждующих, попадал под перекрестный «обстрел» разных сторон. А с конца 1970-х начала 1980 гг. мы можем констатировать факт, свидетельствующий о том, что против владыки была организована тонкая интрига с целью добиться от Патриархии отправить архиепископа за штат. Появилось ряд гнусных писем, составленных против архиерея и направленных в разные инстанции, в том числе и в адрес Патриарха. В одной из них от 7 июля 1984 г. жалобщики писали: «Служит Владыка очень мало. Поскорее освободите нас от него. Если же свободного кандидата архиерея на нашу кафедру нет, то мы просим припишите нашу епархию к Воронежской. Воспитательной работы с духовенством архиепископ не ведет, игумены женятся». В другой жалобе на имя Патриарха в 1982 г. говорилось о том, что владыка Михаил: «В Тамбовской области стал алчным стяжателем. Руки его оказались грязными, хитрыми, загребущими (…) делит всех попов на дающих и не дающих. Первых награждает богатыми приходами, а над вторыми издевается. Нашему настоятелю не хотел давать награду – митру, но мы прихожане все же заставили Чуба удостоить настоятеля митрой, хотя у него тоже есть много грехов, но мы его все же любим, потому что он красив собой. Вы, как хирург женских душ, хорошо знаете нашу женскую психологию. Для нас, женщин, нет дороже, чем ласка красивого молодого батюшки. На службу в Собор епископ приезжает грязный и вонючий. У себя дома он развел много кошек и собак. От него очень воняет псиной и у него грязная лысина и шея. Про Чуба есть далекие слухи, якобы он когда-то перенес венерическую болезнь. Обратите внимание – это похоже, у него гундосый разговор, раскрошенные зубы и ногти». В основном эти жалобы все исходили от узкой группы прихожан Покровского собора г. Тамбова и основные тезисы их по странному стечению обстоятельств совпадали с мыслями самого настоятеля собора, который в феврале 1985 г. в беседе с уполномоченным высказался по поводу архиерея следующим образом: «Управляющий православный архиерей Михаил (Чуб) последние годы устранился самовольно от руководства епархией и не создал Совета при епархии. Ни одного вопроса поставленного перед ним по внутренним церковным делам он не решил. В качестве примера привел факт, когда в его храме псаломщица Журавлева нарушила каноническое правило, Степанов, как настоятель, письменно об этом доложил архиепископу с просьбой о наказании. Вот уже три месяца, как на это письмо он не получил ответа. По его словам таких фактов много. Рассказал, что большинство служителей религиозного культа Тамбовской епархии считают, что архиерей епархией не управляет и его никто не стал признавать. Некоторые служители культа (в г. Кирсанове Кудин, в Рассказове Яблочкин) пользуются безвластием в епархии, творят беззакония. По словам Степанова епархией управляет выжившая из ума экономка архиепископам Колбасьева. Все священники считают, что ходить к Владыке нет смысла, а следует пойти на аудиенцию к его экономке.
Архиепископ Михаил в приходы не выезжает, обстановку на местах не знает, да и при встрече со служителями культа положением в приходах не интересуется. Верующие также не стали ходить к нему на прием. Степанов считает, что если и дальше так будет продолжаться, то служители культа выйдут из повиновения». Особенно злобствовали жалобщики и интриганы по поводу уборщицы Епархиального управления и одновременно тайной монахини Марины Викторовны Колбасьевой. По отцу она происходила из старинного петербургского дворянского рода Колбасьевых, по матери баронов Остен-Дризен. В годы гражданской войны большевики расстреляли ее двух старших братьев и отца, в 1950-е гг. она потеряла мать, последнего близкого человека. Владыку Михаила Марина Викторовна знала, по-видимому еще мальчиком, была знакома и с его отцом. Прожив долгую жизнь, умудренная духовным опытом, она в старости проживала подле владыки, и он воспринимал ее и как старицу и как духовного друга. Действительно и по интеллектуальному развитию, и по образованию в Тамбове не было ближе для владыки Михаила человека, чем она. Их объединяло общее прошлое, общие воспоминания, они, два старых человека были поддержкой и опорой друг другу. Это и вызывало раздражение у тех ненавистников, которые в последние годы жизни травили владыку Михаила и кто знает не ускорило ли это его смерть.
Пора подвести некоторые итоги и ответить на вопрос: удалось ли трансформировать Церковь в том направлении, которое задумывалось. Безусловно, окончательной цели плана трансформации, т. е. изменить сущность Церкви так, чтобы она перестала существовать, достичь не удалось, потому что сама по себе эта цель изначально была не осуществимой. Однако удалось достичь некоторых промежуточных задач. Во-первых создано советское духовенство, абсолютно лояльное к советской власти и к существующему режиму и не способное влиять ни на какие процесс в обществе. Внецерковная деятельность духовенства была практически парализована и до сих пор большая часть священнослужителей воспринимает свою внебогослужебную деятельность в том смысле, что надо что-то строить или благоукрашать, но уж никак не просвещать или заниматься миссионерской, социальной или иной деятельностью. Во-вторых, удалось разрушить систему приходской жизни, убить в прихожанах всякое желание участвовать в делах церкви, а сама деятельность мирян по приходу сводилась к организации группировок и бесконечным дрязгам между собой. Ну и, в-третьих, были разрушены многие православные традиции, начиная от хождения с молебнами по полям и заканчивая посещением святых источников.
В последние годы своей жизни архиепископу Михаилу удалось организовать торжественное празднование 300-летия Тамбовской епархии (1982 г.) и 150-летие со дня кончины прп. Серафима Саровского, но торжества эти прошли достаточно скромно и это вовсе не говорит о том, что власти выпустили из под своего контроля церковные структуры, наоборот – духовенство и иерархия все чаще воспринималось как часть партийной номенклатуры, работающей в идеологической сфере. В подтверждение этого можно привести такой факт. 24 ноября 1981 г. в клубе «Знамя труда» было проведено собрание служителей религиозного культа и церковного актива Тамбовской области. На нем присутствовало 150 человек. Повестка дня была следующая: «1. Доклад о международном положении, Киперман Абрам Яковлевич, к. и. н., 1 час. 20 мин. 2. Экономическое развитие СССР на современном этапе, Саяпин Иван Григорьевич, к. э. н., 1 ч. 20 мин., 3. Соблюдение законодательства о религиозных культах – патриотический долг служителя церкви, показатель уровня их гражданственности, Рачков Владимир Ильич, уполномоченный, 1 час. 20 мин., 4. Кино (по согласию аудитории) 1 ч. 20. мин». Настоящее собрание партийного актива! Подобное собрание было проведено повторно 23 сентября 1983 г. Мы видим здесь, что власть намечала новые контуры своей политики по отношению к церкви, но в силу разных обстоятельств в 1980-х гг. эти намерения не удалось осуществить, однако к этим планам государство вернулось в конце 1990-х.
Источники
1. ГАТО. Р5220. Оп. 1. Д. 324. Л. 95
2. ГАТО. Ф. Р5220. Оп. 4. Д. 127. Л. 80
3. ГАТО. Ф. Р5220. Оп. 1. Д. 363. Л. 73
4. ГАТО. Р5220. Оп. 1. Д. 349. Л. 7
5. ГАТО. Ф. Р5220. Оп. 4. Д. 281. Л. 64
6. ГАТО. Р5220. Оп. 1. Д. 406. Л. 137-138
7. ГАТО. Р5220. Оп. 4. Д. 319. Л. 16
8. АТЕУ. Ф. 2. Оп. 12. Д. 16. л. 17
9. АТЕУ. Ф. 2. Оп. 12. Д. 29
Лёвин О. Ю.
Тамбов, 2003-2008 гг.
P. S. В настоящее время автор переработал лекции в полноценную книгу состоящую из пяти частей под названием «История Тамбовской епархии с древнейших времен до наших дней» и ищет издателя для этой книги. Буду рад любой помощи, направленной на то, что этот труд появился в «бумажном» формате.